| |
Со средины Великого поста в греческой среде можно везде слышать приветствие: «Кала Пасха!»- «доброй Пасхи!».
Как-то разговорившись с одной гречанкой, я несколько раз употребил словосочетание «праздник Пасха». Она не вытерпела: «Отче, для нас Пасха стоит выше понятия праздник!»
Мы и впрямь, далеко не всегда осознаём как высоко в нашей жизни помещается Пасха- Воскресение Христово! Церковь именует это торжество Праздником праздников и добавляет: «торжество из торжеств»! Само слово «Пасха», пришедшее к нам в греческой транскрипции от иудейской «Песах», звучит как некое священнодействие в душе. И вызывает детский трепет перед ожидаемым величием не до конца осознанного события.
Мне вспоминается трепетная подготовка к Пасхе в советские годы, когда в подъездах киевских многоэтажек стойко держится несколько дней упоительный запах свежеиспеченных куличей. А что делалось в многочисленных украинских сёлах! Там каждая печь издавала такой запах, что никакой ныне самый дорогой ресторан не мог бы сравниться в искусстве повышения аппетита у своих посетителей!
Но, как бы не заманчивы были запахи богатых праздничных яств, каждый знал: эти блюда – к Пасхе! Их не трогали, поскольку «на дворе –Страсти!»
Что такое Страсти удалось узнать не сразу, надо было повзрослеть, чтобы оказаться в храме, среди чёрных платочков и скорбных лиц со свечами в руках, окружавших высокое Распятие, покрытое чёрным гипюром. Услышать погребальный звон при выносе плащаницы духовенством, облаченным в чёрные ризы и трагическое пение хора : «Тебе, одеющегося светом, яко ризою…».
Сегодня очень жалею, что нет детских воспоминаний о Великой субботе. Она как-то проходила в уборке и покраске в разные анилиновые цвета яиц на пасхальный стол. При этом обычные куриные яйца становились настолько привлекательными и казались такими вкусными, что невозможно было даже сравнивать с теми, что уныло белели в лотке, ожидая своей участи в покраске.
А потом остаток дня проходил в волнениях: удастся ли попасть в храм! В советское время возле действующих церквей в пасхальную ночь стояли комсомольские дружины, отлавливающие молодёжь, чтобы , не дай Бог(!), не оказались они в «в лапах церковников- душегубов». Но молодые ребята и девушки каким-то невероятным способом всё же просачивались в ярко освещенные храмы. Иногда под видом внучков, проносящими немощным бабушкам тяжёлые корзинки- эдакие тимуровцы! Иногда девушки сами одевались старушками и сгорбленными, сдерживая смех, проходили мимо деловитых стражей порядка. Забавным можно назвать случай, когда один юноша гордо прошёл сквозь пасхальные кордоны комсомольских дружинников и милиции, нацепив на лацкан пиджака … комсомольский значок! Но чаще всё же не пускали молодёжь и тогда вся красота Пасхального богослужения ограничивалась лишь звуками колокольного трезвона и наблюдением издали за Крестным ходом.
Помниться, когда в очередной раз я оказался в толпе не допущенных к Пасхе, кто-то из близ стоящих услышал издали как народ отвечал на первое приветствие: «Христос воскресе!» и сам закричал «Воистину воскресе!». Тёмная толпа, что оказалась вне праздника, вдруг завопила разноголосо и дружно: «Воистину воскресе!». И тогда мы стали оглядывать и видеть лица друг друга: мы перестали быть толпой и тьма разрядилась. Я увидел у одной девушки в руках церковную тоненькую свечечку, парень, что был рядом, заботливо чиркнул спичкой и зажёг её в девичьей руке. И все обернулись. И стали смотреть, как на что-то невиданное, на этот огонёк, выкрикивая: «Христос воскресе - Воистину воскресе!». А колокола продолжали заливаться! И что сделаешь против ЭТОЙ Пасхи? Как её было запретить?
И какое же ныне счастье: окунуться в пасхальную радость свободно, с головой, всем сердцем!
Радость Пасхальную никогда не почувствуешь в полноте, если не прошёл святую Четыредесятницу постом, молитвой, тишиной и сосредоточенностью. Невозможно вступить в Пасху и без искромётной Лазаревой субботы, без зазеленевшейся Вербной Недели. Но главным коридором с множеством дверей, ведущими из залы в зал к Пасхе, является Великая Страстная седмица…
После праздника Входа Господня в Иерусалим, словно что-то обрывается, уходит из-под ног - наступает Великий Понедельник.
На улице солнечная весна, птичий щебет, зазеленевший травяной покров. А в храме- густой сумрак и печаль, смешанные с ладанным дымом и потрескиваем свечей. Службы проходят словно, со сдавленным горлом от внутреннего плача. И Литургии Преждеосвященных Даров первых трёх дней Страстной седмицы сопровождаются продолжительным чтением о событиях, предшествующих Страданиям Христа. Главными песнопениями этих дней стают трогательные тропарь «Се Жених грядет в полунощи! И блажен раб, Егоже обрящет бдяща…» и эксапостиларий «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный и одежды не имам да вниду в онь…». Они обычно поются с особой тихой торжественностью, которая характерна духу тревожных ожиданий.
В Великую Среду последний раз служиться удивительная Литургия Преждеосвященных Даров- Литургия Причащения. В конце неё священник выходит перед царскими вратами и трижды повергается ниц со словами молитвы Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния и любоначалия и празднословия не даждь ми!
Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему!
Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки! Аминь.» Эта молитва звучит весь Великий пост, но теперь в последний раз…
При этом и поклоны христиане со священником совершают последний раз. Теперь только перед святой Плащаницей будут класться поклоны, и келейно- позволительны. Ведь наступает Пасха!
В первохристианские времена Пасхой именовался весь период Страстей Господних, начиная от воспоминаний о Тайной Вечери и самим Господним Воскресением. Ведь и само слово «Пасха» переводится как «переход».
В эти священные дни предлагают христианам пройти путь Евангельских событий, помогая понять, что они не просто воспоминания далёких дней, а та самая реальность, которая живёт в мистическом сердце Христовой Церкви. И мы со Христом, с Его талмидитами (евр. ученики) переходим от события к событию с нарастающим драматизмом и каждый раз оказываемся в ситуациях различных людей, связанных со Спасителем. И нельзя не видеть сколько в этих ситуациях бывает будничной простой человеческой правды: ненависть, подозрительность, зависть, воровство, предательство, ложь, лукавство противостоят любви, доверию, простодушию, щедрости, верности, правдолюбию, искренности.
Великий Четверток- день воспоминания о Тайной вечери. Безусловно: в этот день совершается с особым торжеством Божественная литургия. Причём Литургия служиться со службой Вечерни. Это логично, потому что Церковь вводит нас в события таинственного ужина, во время которого Спаситель последний раз Своей земной жизни давал наставления ученикам. Последний раз усовещал предателя. И впервые преподнёс всем Своим последователям священные Дары: Свои Тело и Кровь под видом Хлеба и Вина, чтобы творили всегда сие в Его воспоминание, чтобы вкушая их, имели жизнь вечную…
А вот поздно вечером под мерный призывный звон в храм стекаются верующие в огромном количестве. Иконы и Распятие посреди церкви покрыты чёрным крепом. Прихожане торжественны и строги: начинается служба Последования Страстей Господних, или, как говорят в народе «служба двенадцати Евангелий».
На средину храма под скорбное пение «Егда славнии ученицы на умовении вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся…» выносится святое Евангелие. В руке каждого загорается большая восковая свеча. Сотни огоньков освещают чтения Евангелия. Двенадцать раз зажигаются свечи и одиннадцать раз гасятся. Двенадцать фрагментов Евангелия о Страданиях Господа возвещаются миру. Эта ночь особая- ночь Страстная. От Распятия Господня из храма текут струйки огней. Это верующие уносят с собой огоньки на свечах и в фонарях, чтобы теперь возжечь дома лампады перед иконами. Ночь особая: в эту ночь Спаситель с болью в сердце изрёк Своим талмидитам: «встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение». Огоньки свечей, как свет верных сердец развеивают темень этой тревожной ночи предательства. Наступает время глубокой скорби…
В Великую Страстную Пятницу не принято на службу созывать звоном.
Храм превращается в дом печали. Сюда приходят в этот день, чтобы быть вместе. Ведь Церковь- это, когда вместе, когда единой душой и единомыслием достигается любовь. А в Любви Бог… В храмах повсеместно совершаются Великие Часы, когда вновь читаются последовательно Страстные Евангельские эпизоды. И каждый раз завершается воспоминанием о некоем Иосифе «… член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их; из Аримафеи, города Иудейского, ожидавший также Царствия Божия, пришел к Пилату и просил тела Иисусова; и, сняв его, обвил плащаницею и положил его в гробе, высеченном [в скале], где еще никто не был положен. День тот был пятница, и наступала суббота».
По окончании Часов начинается Вечерня. Один из проповедников назвал её Вечерней плача. Она отражает событие снятия с Креста Тела Умершего по просьбе Иосифа Аримафейского. И потому при завершении службы хор начинает петь протяжно длинную стихиру, в которой слышны древние традиции плача над покойником: «Тебе одеющагося светом яко ризою снем Иосиф с древа с Никодимом, и видев мертва нага непогребена, благосердный плачь восприим, рыдая глаголаше: увы мне сладчайший Иисусе,… Како погребу Тя Боже мой, или какою плащаницею обвию? Коима ли рукама прикоснуся нетленному Твоему телу? Или кия песни воспою Твоему исходу Щедре величаю страсти Твоя, песнословлю и погребение Твое со Воскресением, зовый: Господи слава Тебе.» В алтаре в это время слышно звяцание кадильницы: это священник окаживает священную Плащаницу, лежащую на Престоле. Сейчас её поднимут, украшенную цветами и облауханную благовониями, над головами и понесут к людям в храм в знак снятия с Креста Тела Иисусова. И каждый сможет, взирая на простертое тело Пострадавшего нас ради, пролить свои покаянные слёзы.
А ночью вновь совершается служба. Утрення печального погребения. Вновь в руках верных горят свечи и скапывает слезой воск. А духовенство прочитывает короткие тропари, которые помещены между стихами 17-ой кафизмы Псалтири. В каждом тропаре речь идёт о глубинной скорби Церкви, о страданиях Господа, о пламенном ожидании Воскресения. В каждом стихе кафизмы хор поёт о желании исполнить закон Господень.
Потом вновь поднимают Плащаницу. Впереди колышутся Крест, хоругви. Хор тихо поёт погребальное «Святый Боже…» и все исходят на улицу. Над головами проносится святая Плащаница, с которой Крестным ходом народ обойдёт храм, совершая вместе с Иосифом и Никодимом, Богородицею и Иоанном Богословом, женами-мироносицами, перенесение Тела в гроб. В воздухе, замирая, звучит погребальный перезвон, навевая тоску и напоминая о бренности бытия.
Вот плащаницу вносят в храм. В церковь с горящими свечами входят и все люди. Начинается чтение Пророков. Иезекеилево чтение самое запоминающееся. В нём, с некоторым напряжением разворачивающегося сюжета, повествуется о необыкновенном видении Иезекиилем всеобщего Воскресения из мёртвых: «Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи. И сказал мне: сын человеческий! оживут ли кости сии? Я сказал: Господи Боже! Ты знаешь это. И сказал мне: изреки пророчество на кости сии и скажи им: "кости сухие! слушайте слово Господне!" Так говорит Господь Бог костям сим: вот, Я введу дух в вас, и оживете. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживете, и узнаете, что Господь. Я изрек пророчество, как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошел шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них. Тогда сказал Он мне: изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Бог: от четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут. И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошел в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои - весьма, весьма великое полчище…. так говорит Господь Бог: вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших ... И узнаете, что Я Господь, когда открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и вложу в вас дух Мой, и оживете, … и узнаете, что Я, Господь, сказал это - и сделал, говорит Господь.»
И тогда начинается другое чтение. Теперь читают Послание Апостола. После которого вдруг велегласно чтец, как из другого мира, где вечный свет и радость, возглашает: «Воскресни, Господи Боже мой, да вознесется рука Твоя, яко Ты царствуеши во веки!» Хор с неожиданной радостью подхватывает пение надежды и в храме загораются все светильники, а в колокола ударяют трезвоном: Евангельское чтение!
При ярком освещении читает священник евангелие о том как просили священники и фарисеи иудейские Пилата опечатать гроб Спасителя и поставили там свою стражу.
Всплеск радости угас вместе с последними евангельскими словами. И погашен вновь в храме свет и хор тихо вновь запел прощальную: «Придите ублажим Иосифа приснопамятного…» Все чинно станут подходить к целованию Плащаницы. Настаёт суббота, Великая Преблагословенная Суббота – день покоя. Иисус во гробе… Христос сотрясает ад!
В Страстную Пятницу никогда не совершают Литургию. Литургия всегда созвучна радостному созерцанию Небесного Царства. В ней Невеста- Церковь встречается с Женихом- Христом. Но Великая Пятница слишком скорбна. И Церковь погружается в рыдания о Женихе. В это время не этично совершать службу радости.
Великая суббота – день молчания. Но в ней есть время и место для богослужения. Начинается оно Вечерней. Вечерня эта особая. Связана она с Иерусалимской традицией схождения на Гроб Господень Благодатного огня. Огонь сходит на Гроб и знаменует Воскресение Христово- Его победу над адом. Этот обряд совершается ежегодно в Иерусалиме во время пения Вечерни Великой субботы.
Служба начинается в чёрных облачениях. В ней присутствует продолжительное чтение книг из Ветхого Завета, так называемые Паремии. В Великую Субботу их читается пятнадцать.
Для внешнего уха они могут показаться непонятными и скучными, хотя и обязательными. Ах, как жаль, что не вслушиваются в слова, которые звучат из глубокой древности! Ведь каждое из пророчеств: о Воскресении, ожидаемого древним Израилем, Мессии.
В самом конце ветхозаветных чтений, христианам предлагается услышать поучение Апостола. Но перед этим чтением Церковь вдруг начинает петь торжественную песнь, которой встречала всегда новопросвещённых: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Аллилуйя!» ( «Кто во Христа погрузился - во Христа и облёкся. Аллилуйя») В древние времена в этот день множество готовившихся стать христианами, принимали Крещение. И собрание верных приветствовало их выход из святой купели этой песней. Она дошла до наших дней.
Чтец в тёмном стихаре выходит и читает Апостольское послание, где уже открыто рассуждает и о смерти Господней и о Его Воскресении. Заканчивается чтение громогласным возглашением: «Воскресни Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех.» Хор вторит многократно и всё более громко.
В это время закрываются царские врата алтаря, а затем и тёмная завеса. Таинственные минуты проходят томительно. И вдруг тёмную завесу перекрывает белая, которая отверзается. Открываются и царские врата. И из алтаря неожиданно, словно Ангелы, в белых ризах (!) выходят свещеносцы и диакон. В белых же облачениях, как в молниях, в алтаре стоит всё духовенство. А хор торжествует! В храме зажигается всё освещение. С икон и аналоев сдергиваются все тёмные покровы. Храм преображается. Наступает Божественная Литургия Великой Субботы, которая непосредственно соприкасается с праздником Христова Воскресения! Читается Евангелие об Ангельском возвещении жен мироносиц о Восстании из мёртвых Иисуса.
Да, уже радостно! Но, эта радость в сердцах верных ещё не возглашается миру, она должна быть до времени удерживаемая и потому на Великом входе поётся дивная песнь «Да молчит всякая плоть человеча и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет: Царь бо царствующих, и Господь господствующих, приходит заклатися и датися в снедь верным.» Итак, молчание продолжается, как детский заговор против непонимающих взрослых…
Продлиться оно недолго. Всего лишь до полуночи. Полночь станет решительной.
Когда человек находиться в скорби, то он не ищет повода для радости. Он погружается в глубины печали и она становится для него смыслом его существования. Всё бытие окружающего мира не касается более его рыдающего сердца. Это печаль человека, не имеющего надежды.
Не такова скорбь христиан. Она не пригвождена безысходностью, поскольку в ней всегда упование. Христианская печаль светлая, она держится на поверхности Веры.
И весь строй православного богослужения свидетельствует об этом. Ибо даже в самые трагические моменты воспоминания о Страстях Богочеловека Церковь продолжала напоминать о самом важном, на чём построена вера христиан - о Христовом Воскресении! И это всегда было, как разрывающий толщу тьмы лучик света, не дающий впасть в отчаяние от созерцания Распятого на голгофском Кресте.
Устав предписывает после Литургии Великой Субботы благословлять хлебы и вино. А братии возлечь и, вкушая благословенное, внимательно слушать чтение Деяний святых Апостолов.
В приходских храмах Деяние читают желающие, как дань традиции, незадолго до полуночи. И прекращают обычно с первым ударом колокола, призывающего верных в таинственный храм.
Посреди церкви ещё стоит стол со святой Плащаницей. Но разве печальны лица людей, окружающих её? Нет уже чёрных покрывал. Весь храм в цветах и светлых одеждах. Входящие, облобызав Плащаницу, устремляются к знакомым. Улыбаются, целуются, приветствуя с наступающей радостью. Одежды на каждом самые праздничные. Ими уже проповедуется завершение печали.
Отверзаются царские врата в иконостасе. Выходит духовенство в белых облачениях и окружают Плащаницу. При погашенном освещении храма совершается Пасхальная Полунощница. Доходят до ирмоса «Не рыдай Мене, Мати, зрящи во гробе…восстану бо и прославлюся…» и тогда поднимают святую Плащаницу над головами. Вновь открываются врата иконостаса и Плащаница заносится через них в глубь алтаря, где полагается на святой престол. За священнослужителями закрываются створки царских врат и завеса. Это занесен был артефакт, свидетельствовавший о смерти Христа. Теперь он будет возвещать Его восстание из гроба.
В это время распорядитель выстраивает хоругвеносцев по храму. Впереди ставится тот, кто будет нести зажженный фонарь. За ним Крест. А тогда парно - хоругви. Выходят на средину храма и певчие. Вновь начинается благовест и у людей в руках зажигаются свечи. Лёгкий шум, как ветер пролетает по храму: идёт подготовка к Крестному ходу.
В алтаре свои волнительные приготовления. Духовенство становится у престола в белых ризах. Настоятель вручает кому Евангелие, кому икону Воскресения Христова. Сам же берёт в левую руку Крест с зажженным трисвечником - он будет знаменовать свет Святой Троицы, а Крест- знак победы над смертью.
В правую руку настоятелю подают кадильницу, исполненную благоуханного кадильного дыма. Покадив престол и весь алтарь, священник вновь становится у престола и начинает во внимающей тишине негромко песнь: «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех ( с этого места трудно себя сдерживать, чтобы не запеть в полный голос!) и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити».
При этом медленно открывается алтарная завеса. В полном молчании храм. Духовенство повторяет песню несколько громче. Здесь отворяют и створки царских врат, что обычно вызывает оживление в храме: трудно более сдерживать клокочущую радость!
Священство в полную силу начинает в третий раз петь стихиру «Воскресение Твое, Христе Спасе…», но теперь пение подхватывает хор и колокола ударяют «во вся тяжкая»! В храме зажигаются все светильники и из его недр начинается священная процессия чающих радости. Певчие и люди беспрерывно поют стихиру об Ангельской радости и о возможности возглашать Христово воскресение на земле. Крестный ход обходит церковь. Светозарная ночь вступает в силу.
Помниться как-то, в первые годы после развала СССР, пришлось служить Пасхальную Заутренню под Москвой в одном возобновляемом монастыре. Во время Крестного хода подул сильный ветер и пошёл крупчатый снег. Казалось: праздник будет испорчен. Свечи в руках немногочисленных прихожан мгновенно погасли, люди стали кутаться в непраздничную верхнюю одёжку. На священниках фелони, как на флагштоках в бурном море, рвало в разные стороны. Хоругви в руках хоругвеносцев едва удерживались в беспорядочном мотании на порывах ветра. Трисвечник не сохранил огонь и предстоятель шёл, прикрывая им лицо от резко бьющих крупинок снега. И только фонарь впереди одиноко, как маяк, показывал нам путь во внезапной пурге.
Когда подошли к центральным вратам храма, все смогли укрыться за западной стеной собора от резких проявлений непогоды и стали приводить себя в порядок.
В храм пришли все торжественные, выглаженные. А теперь перед соборными дверьми стояли какие-то жалкие, скукоженные, растерянные. Но продлилось это недолго. До первого восклицания настоятеля о Христовом Воскресении. Что тут с людьми случилось! Право: это было их воскресение! Я и не помню, закончилась ли уже к тому времени внезапная пурга, но сердца людей безусловно уже не чувствовали холод: лица выражали неподдельное веселие. И потом один батюшка в алтаре мне сказал: «Нас снежок немного пощипал. А женам –мироносицам каково было?! Какие страхи они переживали по дороге к Гробу! А радость в итоге- одна. На них и на нас!»
Крестный ход приближается к царским вратам храма. Они затворены. Все выстраиваются чинно у главных церковных дверей. Подтягиваются и те, кто шёл в конце шествия. Замолкают колокола. Предстоятель начинает каждение царских храмовых врат (раньше было несколько дверей в храмах: через центральные входили только цари и архиереи), хоругвей, икон, всех людей. И приступает к священнодействию возгласом.
В Греческой традиции полагается прежде возгласа прочитать народу часть Евангелия от апостола Марка о решимости жен- мироносиц порану придти ко гробу Спасителя и стать свидетелями явления Ангела. И только после этого чтения священник совершает возглас Заутрени.
«Слава святей, и единосущней, и животворящей, и нераздельней Троице всегда, ныне и присно и во веки веков!» -восклицает иерей перед закрытыми дверьми церкви, начёртывая кадильницей крест.
И лишь только ответил хор: «Аминь!», как возвышает священник свой голос: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!!!» Пресвитер, собравшись с духом повторяет своё пение, но уже не один: ему подпевают на полные лёгкие и прочие священнослужители. И в третий раз звучит победная песнь. В конце которой «Христос воскресе!» врывается в народ клич от иереев. «Воистину воскресе!»- отзывается громоподобно собрание верных . Здесь вступает хор и трижды радостно поёт положенный пасхальный тропарь.
Теперь иерей с кадильницей запевает стихиры из Псалтири: «Да воскреснет Бог и расточаться врази Его и да бежат от лица Его ненавидящие Его!» и здесь, обращаясь к народу, восклицает: «Христос воскресе!» Сладко становится на сердце от этих слов! В ответ громогласно, заменяя колокола, со всех концов несётся радостное: «Воистину воскресе!». Певчие же воспевают «Христос воскресе из мертвых смертию смерть поправ…!» А на тропарь накладываются иереем новые стихи и новые христосания и эти бесконечные: «Воистину воскресе!» «Воскресе!» «Воистину!» и «смертию смерть поправ…». В этот фейерверк радости, эмоций, вдруг вмешиваются колокола, словно очнувшиеся от удивительной вести и теперь спешащие возвестить своим развесёлым звоном её всему миру. Не сразу стаёт заметно, что изнутри отверзаются церковные врата ( полагается это делать старосте церкви) и все участники Крестного хода могут беспрепятственно входить в осиянную внутренность храма. Теперь в самом храме звучат радостные возгласы о Христовом Воскресении. Кто не успел ещё пройти в церковь, целуются, христосуясь, на улице.
У греков и у грузин, как только прозвучат первые слова о Христовом Воскресении, начинают палить в воздух из ружей и запускать петарды, расцвечивая небо над Крестным ходом. При этом могут создавать и другие шумовые эффекты. А православные арабки –начинают своеобразное гортанное улюлюкание с притопыванием, арабская молодёжь при этом скандирует незамысловатые речёвки. Подобным образом Пасху встречают и эфиопы.
Духовенство следует в алтарь через царские врата. А дьякон задерживается на амвоне. Выдерживает паузу: заходящие обычно шумят… и вдруг начинает: «Миром господу помолимся!» Да, звучит обычная Великая, или «Мирная» ектения. Ею начинаются все основные православные богослужения. И Пасхальная служба тоже не лишается этого сегмента, поверьте- важного! Что может быть более важного в нашем неспокойном мире, чем мир? Церковное богослужение постоянно это подчёркивает и все время возвращается к этой теме: дьякон ещё не раз будет возглашать «Паки и паки (снова и снова) миром Господу помолимся!» и будет просить «Ангела мирна, верна хранителя душ и телес наших» о «мире всего мира», иерей не раз будет оборачиваться к молящимся с настойчивым: «Мир всем!». Сам Господь запечатлён в Евангелии при первом Своём явлении по Воскресении ученикам с приветствием «Мир вам!» ( на иврите- Шолом алейхем!). И дьякон, ещё возбуждённым от эмоций прихожанам, посылает важный сигнал к началу молитвы: «МИРОМ Господу помолимся!»
После привычных прошений ектении, диакон входит в алтарь царскими вратами - это богослужебная традиция Пасхи. Теперь эти центральные врата в иконостасе не станут затворятся всю пасхальную неделю. И дьякон беспрепятственно будет ими входить и выходить ради богослужебной необходимости. Это должно напоминать, что Христос открыл Своим распятием и Воскресением врата Царства Небесного праведникам, для которых более нет обязанности становится рабами греха.
Духовенство враз, по традиции, запевает первый ирмос Пасхального канона: «Воскресения день: просветимся людие! Пасха Господня, Пасха! От смерти бо к жизни! И от земли к Небеси Христос Бог нас приведет, победную поющее!». Взрывается хор этими же словами, сокрушая остатки всякой тени печали. И затем с припевами «Христос воскресе из мертвых!» поют весь Пасхальный канон. Священники же совершают каждение попеременно, христосуясь с народом велегласно. И радость бывает в эти стремительные минуты велия!
Всё! Пролетел канон Пасхи, уже поют катавасию последней песни канона «Светися светися, Новый Иерусалиме! Слава бо Господня на тебе осия…». И сейчас начнёт петь певчий, а за ним и хор трогательный ексапостиларий «Плотию уснув..», напоминающий нам какой ценой дано спасение, а за ним прекрасные стихиры, которые начнутся словами Псалтири «Да воскреснет Бог..». И продолжаться: «Пасха священная нам днесь показася: Пасха нова святая: Пасха таинственная: Пасха всечестная: Пасха Христос избавитель: Пасха непорочная: Пасха великая: Пасха верных: Пасха двери райския нам отверзающая: Пасха всех освящающая верных.». А ещё : «Воскресния день, и просветимся торжеством, и друг друга обымем. рцем братие, и ненавидящим нас, простим вся Воскресением, и тако возопиим: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав».
Во время Пасхальных стихир, обычно, исходит на солею настоятель и всё духовенство, пономари и чтецы. И начинается поздравление и радостное лобзание. Да и в храме «не пасут задних»: шумно приветствуют друг друга бесконечным «Христос воскресе!» и лобызаются по трижды стар и млад, «мужеск пол и женский»- радость слишком великая, чтобы разбирать - все адамовы дети, все во Христа облеченные!
Вот трижды пропели «Христос воскресе из мертвых…» и умолк хор, переводя дух. А предстоящий священник начинает назидательное чтение «Иже во святых отца нашего Иоанна архиепископа Константинопольскаго, Златоустаго слово огласительное во святый и светоносный день преславнаго и спасительнаго Христа Бога нашего воскресния». Звучит заглавие очень серьёзно, даже холодцом пробирает. Но дальше текст весь соткан из нитей трудно сдерживаемой радости: «Если кто благочестив и Боголюбив - насладись сим добрым и светлым торжеством! Если кто раб благоразумный, - с радостию войди в радость Господа своего!», «Итак все войдите в радость Господа своего: и первые и вторые получите награду! Богатые и бедные, друг с другом ликуйте! Воздержные и ленивые, почтите день! Постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь сегодня! Трапеза наполнена, насладитесь все! Телец упитанный- никто не уходи голодным. Все насладитесь пиром веры! Все восприимите от богатства благости! Никто не жалуйся на бедность, ибо настало общее царство. Никто не плачь о грехах, ибо из гроба всем возсияло прощение. Никто не страшись смерти, ибо смерть Спасителя освободила нас. Укротил смерть объятый смертию!», «"Смерть! где твое жало Ад! где твоя победа?" Воскрес Христос, и пали демоны! Воскрес Христос, и радуются Ангелы! Воскрес Христос, и жизнь водворяется! Воскрес Христос, и мертвого ни одного во гробе! Ибо Христос, воскресший из мертвых, "начаток умерших бысть". Ему слава и держава во веки веков! Аминь.»
В греческой практике в чтении Огласительного слова люди участвуют активно и на каждый возглас в слове Иоанна Златоустого : «Воскрес Христос…» радостно отвечают: «Воистину воскресе!». И только после этого восклицания народа священник продолжает чтение.
Ну, вот, остаётся отпуст Заутрени и хор с народом несколько раз пропоют Пасхальные Часы, которые на дни Пасхи станут ещё и молитвенным замещением Утреннего и Вечернего правил.
В алтаре заметные перемены. Всё как-то покраснело. Куда девались белые ризы духовенства?- Все теперь переоблачились в яркие красные облачения!
Это знак того, что сейчас начнётся святая Божественная литургия. Не смотря на Пасхальное настроение, все становятся серьёзными и чинными. Завершена Проскомидия- служба приготовления Даров: специального вырезания из большой просфоры ( двусоставного круглого хлеба) внутренней части, которая впоследствии будет освящена в Тело Господне, и ритуального вливания в Чашу вина и воды, а затем взыманием частиц, с поминовением имён живых и усопших, из других просфор в ознаменование единства Церкви со своим Агнцем- Христом.
В пламенных облачениях духовенство выстраивается у жертвенника, который, по русской традиции, ещё называется и престолом. Начинается молитвенное призвание Воскресшего. Дьякона берут благословение. Вновь оживают колокола, чтобы озвучить безпечальную ночь, в которую входит Таинство общения Церкви земной с Главой её- Спасителем мира. Он возжелал стать для Церкви истинной пищей и истинным питием, чтобы быть в неразрывном единении с каждым верным, а через Себя соединить нас друг другу…
Вслушаемся в первый возглас. «Благословенно Царство Отца и Сына, и Святого Духа! Ныне и присно, и во веки веков!»- всегда ужасаюсь тому мужеству священнослужителей, когда приходится произносить это благословение. Ведь произнести –мало. Надо видеть то, что благословляешь! Видеть Царство Божие можно только изнутри…
Хор свидетельствует: «Аминь!». И алтарь разливается ликующим троекратным: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ..» Песня выливается в храм и её уже поёт не только хор! Священник кадит жертвенник и алтарь, а затем и весь храм с припевами «Да воскреснет Бог…», «Яко исчезает дым…», «Тако да погибнут грешницы…», и вот этот замечательный стих: «Сей день егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся вонь». На все стихи хор отвечает всё тем же повторяющимся тропарём, в котором Христос смертью Своей смерть одолел, и непрекращающимися восклицаниями пасхального диалога: «Христос воскресе!- Воистину воскресе!».
Дальше вновь Мирная ектения и Литургия по чину. Как и в Великую Субботу, вспоминается массовое Крещение в эту ночь в древней Церкви пением «Елицы во Христа крестистеся- во Христа облекостеся!». А после чтения Апостола, по установившемуся обычаю, всё духовенство выходит на амвон. Диакон читает громогласно Евангелие от апостола Иоанна на церковно- славянском языке, начиная со слов «В начале бе Слово…» В какой-то момент, по оговоренному условию, он останавливается, чтобы прихожане услышали, прочитанное только что, на другом языке, например на греческом, которое читает кто либо из духовенства. Затем вновь продолжается чтение фрагмента Евангелия на церковно- славянском. И теперь его повторяют совсем на ином языке ( почему бы не на иврите? Или латинском? На украинском? Английском?- выбор большой), и так будет несколько раз, пока стихи Благовествования не будут исчерпаны. Эта традиция чтения на разных языках Евангелия появилась не так давно - в 19-м веке, но вполне прижилась, поскольку иллюстрирует востребованность Божьего слова во всём человеческом мире. Символизирует вечное апостольское служение Церкви.
В продолжении всей Литургии по чину Иоанна Златоустого царские врата или иные какие двери, ведущие в алтарь, на закрываются. И, даже во время Причащения духовенства остаются отверстыми, так, что все стают свидетелями единства пастырей с Архипастырем через вкушение от Тела и Крови Христовых.
В сию прерадостную ночь, по слову Иоанна Златоуста, никто да не плачет о своих грехах, потому не принято исповедоваться, но по слову вышеназванного автора, все верные имеют право Причащатся Воскресшего Господа : «Трапеза исполнена, насладитеся все. Телец тучный, никто пусть не уйдёт голодным: все насладитеся пира веры: все восприимите богатство благости.». Потому бывает много причастников. И это хорошо! Иначе, для кого бы служилась эта служба единства?! Да и как это может быть Пасха без Самого Виновника торжества?
После Литургии праздник продолжается! На средину солеи выставляют высокий пресный хлеб, именуемый на греческий манер – Артос. Священник, выйдя из алтаря, под пение любимого всеми пасхального тропаря, окаживает Артос и читает молитву освящения, после чего кропит освящённой водой. Таким образом вскисший хлеб, символизирующий подъём радости, стал иконой Самого Воскресшего Христа. И теперь семь дней его будут брать на все Крестные хода и торжественно носить, и перед ним воспевать радость события победы над смертью. А в субботу Пасхи, после особой молитвы, раздробят ножом в виде копья и раздадут верующим. Так первый день Пасхи будет объединён с последним, а вся неделя станет как бы одним великим и радостным периодом торжества.
Чу! Колокола вновь стали звонить! Это священников вызывают на храмовый двор. Начинается самое любимое детворой отделение праздника. Многих именно на эту часть службы специально будят.
Организовывается Крестный ход. Священник читает молитву на благословение «огустевшего млека», т.е. творога, яиц и мясных блюд. И выходит окроплять освящённой водой все яства, которые принесли к церкви верующие.
В Триоди Цветной об этом повествуется просто. Если кратко, то, говориться, что игумен заходит в трапезу с братией и поют тропарь Праздника, после чего игумен читает молитву благословения творога и яиц и все приступают к вкушению благословенной Пасхальной пищи.
В Русской Православной Церкви эта традиция благословлять яства переросла в отдельное «священнодействие»! Такого не встретишь ни у греков, ни у арабов, нет такого и у сербов, болгар, хотя в последнее время стало практиковаться у румын, но не с тем размахом, совсем не с тем…
О, эти красочные корзинки, богато украшенные с изумительной выдумкой каждой хозяйки! И сколько их! А чего только в них нет?! Сколько удивительных яств и продуктов принесено под благословение Церкви! Посмотрите на эти удивительные куличи, что сахарно- белыми и коричневыми блестящими головами выглядывают из обширных корзин! Каждый из них - кулинарный шедевр православной семьи! А традиционная пасха!- её изготавливают из творога и всевозможных вкусностей. Сколько рецептов для её изготовления, сколько выдумки и терпения, чтобы приготовить это ритуальное блюдо для пасхального стола! Бесконечно можно любоваться обилием расписных и крашеных яиц, уникальных мясных блюд и всевозможных пирожков. И украинцы, и россияне, и молдаване, и беларусы наполняют свои корзины к благословению всякой всячиной, да и бутылку вина поместить туда не забывают. Всё это обязательно освещает церковная свеча, заботливо вставленная в кулич, либо в пасху.
Запомнился случай в Советское время. Пришёл в гости к однокласснице, у которой отец директор какого-то завода и коммунист до мозга костей. Время пасхальное. Посреди стола в гостиной стоит корзина с положенным набором для благословения на Пасху в церкви, да ещё и со свечой в куличе. Спрашиваю: «Вы что в церковь ходили на Пасху?». «Нет»- отвечают, - Но, ведь так положено…».
Если традиционный набор корзины дополняется ножом, деньгами и солью (иногда ещё и навесным замком), значить эта корзина принадлежит семье цыган. Если в корзине нет кулича, но стоит творожная пасха, значить, скорее всего, под благословение пасхальную снедь принесли россияне. Молдаване обязательно положат калач и бутылку подсолнечного масла. Одесские евреи, принявшие Православие, приносят под благословение салат «Оливье»( советского рецепта) и непременный фаршмак.
Священникам некогда особенно разглядывать содержимое корзин. Надо петь, христосоваться и кропить, кропить, кропить, кропить...
«Отец, родной, да побрызгай же ты на нашу колбаску по-больше! Чтобы вкуснее была. Тебе, что воды жалко?!» - это просьба какого-то уже справившего «как полагается» Пасху. А позади резко восклицают: «Товарищ, а на нас Вы забыли побрызгать!». Это «А- на- нас!» прозвучит ещё как минимум две сотни раз за день. «Нашего мальчика (девочку) полейте, чтобы здоровеньким был!». « Мужчина, не брызгайтесь! Вас что кто-то просил на меня лить воду? Вы, он, яйца наши святите!». «Хорошенько, давайте, посвятите! И в карман мне побрызгайте, чтобы грошики водились…»
Всё надо стерпеть, всех простить, всем поднять настроение, потому как – Пасха! И колокольный безудержный звон: как профессионалов, так и любителей, пробующих свои силы на звоннице! И до хрипоты воспевание Христова Воскресения! И этот Крестный ход! И радостные лица знакомых, желающих тебя облобызать ради Христова денька. И разговение. И весна…
А над всем этим радость Вечности и в ней Сам Христос!
Игумен Алипий (Светличный)
|
|
